В следующую секунду он сорвался с крыши. Падал словно в замедленной съемке вниз мимо фасадов домов, окна в которых превратились в гигантские мониторы. Строки на мониторах сыпались на него, переполняя его мозг. Он чуть не забыл о земле, которая неумолимо приближалась.

Будучи любителем порядка, я считаю, что…

Поздравляем городок Шёвде! Мы открываем…

Законодательство, не соответствующее…

В последнее время все больше…

Чего не понимает автор статьи…

Hello, Vandrelay industries…

…самоубийца, начиненный бомбами…

…готовый взять на себя ответственность…

…в эфире программа новостей…

…Швеции нужен новый…

…бессмысленно…

…Dressman…

You are…

Террорист…

Always…

Бомбы!

Playing…

…голоса…

…гул…

The…

И под самый конец, за секунду до того, как его мозг понял, что сейчас произойдет, за секунду до того, как его тело во сне вдребезги разбилось об асфальт…

Geim

Geim

Geim

Он то выплывал, то снова погружался в сон, и прошло немало времени, прежде чем он навел порядок в своем сознании. Кровать показалась ему знакомой, как и комната, где он находился. Ужасно знакомой — на мгновение ему показалось, что это все еще сон. Но потом подступила боль. Правда, боль можно ощущать и во сне, но это была ни с чем ни сравнимая боль.

Голова, солнечное сплетение, пах, ноги, руки, ладони и стопы. На его теле не осталось ни одного места, которое бы не болело. Стало быть, он не спит. Вопрос только в одном: как, тысяча чертей, он оказался здесь?

Дверь медленно приоткрылась, и в комнату заглянуло хорошо знакомое женское лицо.

— Привет, Хенке! — негромко проговорила Ребекка.

* * *

По-хорошему его надо было отвезти прямо в больницу, но он умолял ее этого не делать.

— Только не в больницу, пожалуйста! Едва меня занесут в компьютер, все кончено. Ты слышишь? ВСЕ КОНЧЕНО!

Поэтому она привезла его к себе домой, помогла подняться в квартиру и дала ему парочку таблеток своего самого сильнодействующего снотворного, прежде чем затолкать его в постель.

Спал он беспокойно, несколько раз просыпался и что-то плел по поводу пустынных воронов «Дрессманна» и кучу еще какой-то бессвязной чуши.

Ей вроде бы полагалось встревожиться. Но, с другой стороны, было так приятно видеть его — здесь, в своей квартире, в безопасности.

Вполне разумно было бы предположить, что ужасное состояние Хенке напрямую связано с ее драматичным уходом от Йона. Не надо быть Эйнштейном, чтобы вычислить: Йон ужасно рассердился на нее и выместил весь свой гнев на Хенке.

Эх, и зачем она только проговорилась, что он ее брат!

Отлично сработано, Нурмен!

* * *

Бывают передряги и похуже… но пореже…

Его прикрытие рухнуло, его пытали, преследовали, он чуть не разбился насмерть, изображая из себя человека-паука. Но до чего приятно видеть ее…

Однако какую часть правды он может ей рассказать?

Хенрик пытался что-то объяснить еще вчера, но боль в сочетании со снотворным сделала его мысли вязкими и неповоротливыми.

Но теперь он должен хотя бы попытаться — она это заслужила.

Ведь сестра так или иначе спасла ему жизнь.

Какое везенье, что она оказалась именно там!

Впрочем, не впервые карма подносила ему сюрпризы, оставалось лишь с благодарностью их принять.

Выбравшись из кровати, он сделал несколько шатких шагов по полу. Дело шло даже лучше, чем он предполагал.

Хенрик открыл дверь и похромал в сторону гостиной. Сестра стояла в холле уже в куртке.

— Привет, ты уже поднялся?

— Угу, мне уже лучше. Нам надо с тобой поговорить.

— С удовольствием. С огромным удовольствием! Но до того я должна закончить одно дельце, которым надо было заняться давным-давно. Уеду всего на пару часиков. О’кей?

— О’кей, — пробормотал Хенрик.

Он проводил ее до двери, как усталая собака. Ребекка заметила разочарование в его глазах.

— Я скоро вернусь, — проговорила она, надевая шапку и варежки. — Чувствуй себя как дома. Ты же знаешь, где у меня все лежит.

Она выскользнула за дверь, но остановилась на середине лестницы.

— Не волнуйся, братец. Как ты сказал? I will clean it all up![116]

— Them, — пробормотал он. — I will clean them all up.[117]

Но ее уже и след простыл.

* * *

Он сидел на трибуне всего в нескольких метрах от кортов, повернувшись к ней своей широкой спиной. На площадке играли двое юношей лет восемнадцати-девятнадцати, но она понятия не имела, который из них ведет. Теннис никогда ее не интересовал.

Медленно спустившись по лестнице, она добралась до ряда стульев позади него, потихоньку опустила синее откидное сиденье и села. Он по-прежнему был полностью сосредоточен на матче и, кажется, не заметил ее появления.

— Ах ты, черт!

Один из парней пропустил довольно простую подачу, и она услышала, как коллега на трибуне что-то зло ворчит себе под нос. Его голос заставил ее сердце забиться чаще.

Спокойствие.

Ребекка сделала глубокий вдох, собираясь с силами.

— Привет, Тобиас! — произнесла она.

Он резко обернулся, и на долю секунды у него сделалось почти испуганное лицо. Какому полицейскому понравится, что к нему незаметно подкрались сзади?

— Бекка! Какого черта ты тут делаешь?

Она не ответила.

Он поспешно оглядел трибуну, потом покосился на площадку под ними.

— Послушай, Бекка, черт подери! Ты не имеешь права так вот запросто появляться… Там мой сын играет…

Она пожала плечами.

— А чего странного в том, что двое бывших коллег сидят и говорят о работе? Хотя ты давно уже не работаешь в отряде телохранителей, мой начальник по-прежнему твой сосед и лучший приятель, не так ли? BFF, или как там говорит молодежь… — Она сделала жест в сторону площадки.